Медстар II: Джедай-целитель - Страница 56

Неважно — как она пришла сюда. Быть здесь — вот что имело значение.

Это было… словно она голодала и испытав голод полной мерой, оказалась перед бескрайним столом, уставленный всеми явствами, которые только можно вообразить. Отличить одно блюдо от другого было трудно, но все же на ином уровне она знала что может это.

Внезапно «стол» дрогнул и исказился, расплываясь пестротой цветов, похожих на перепутавшиеся нити споровых колоний в ночном небе Дронгара. Он стал гигантским, галактической ширины полотном, гобеленом вытканным так сложно и запутанно, что от него слезились глаза. Великолепный образчик исскуства, невыразимой красоты, невообразимо…

Но постойте. Да, тут было совершенство, но также тут было и кое-что еще. Она почувствовала изъяны в узоре; крошечные, почти неразличимые дефекты, разбросанные по его неизмеримому простору. Баррисс инстинктивно знала, что эти крошечные ошибки были для чего-то необходимы, что это были швы в ткани мироздания — может быть и невзрачные, но тем не менее — необходимые. Без них полотно не было бы цельным.

Она потянулась разумом к одному из тех крошечных грубых стежков, увидела как он растет и меняется, его становится можно прочитать, словно…

То, что открывалось ей было не словами или образами; ни запахами, вкусами звуками или прикосновениями. Вместо них был удивительный сплав всего этого, и также чувства, которых не имеют создания из плоти…

В этот момент Баррисс, сама бывшая частью великого узора, поняла изъяны в этом полотне…

Лагерь был в опасности. Среди них был шпион, тот самый что нес ответственность за взрыв челнока и взрыв на «Медстаре». Не мертвый, как думали они, но все еще живой. Шпион дал толчок событиям, которые — если они останутся незамеченными — повлекут гибель всех, кто был здесь.

На крошечный отрезок времени, на какое-то мгновение ока, она знала больше — знала: как, кто, где и когда сделал это — но это чувство исчезло, сметенное прочь вихрем энергии, которой она не могла управлять. Она не могла вспомнить детали.

Она попыталась снова потянуться за ними, понимая насколько это важно. Но что-то преградило ей дорогу…

Баррисс внезапно поняла что она барахтается, словно подхваченная яростной бурной рекой. Она беспомощно металась в ней, словно унесенный потоком прутик — по его воле, а не по своей.

«Дело было в изъяне.» — подумала она. Она увидела его, потянулась к нему, но у нее не было ни силы, ни умения, ничего, что нужно было, чтобы правильно управлять этим. И теперь, своей попыткой, она как-то нарушила течение Силы. Она потеряла свою опору, свое чувство твердой земли под ногами, которое давало ей ее спокойствие. Сейчас ее захлестнуло смятение и ее несет по течению…

Нет. У нее есть сила. Огромная сила. Она воспользуется ей!

Она попыталась остановиться, но схватиться было не за что, не было ничего прочного, до чего она могла бы дотянуться. Она была подхвачена потоком, бурей, лавиной которые кружили и дезориентировали ее. Глубоко внутри она знала, что отчаянно подыскивает метафоры для того, что невозможно было описать, ищет какие-то мысленные аналогии, которые позволят ей отделить себя от хаоса. Она сражалась за спокойствие, дралась за то, чтобы сосредоточиться, но ничего не добилась. Словно поток это, казалось, вливается ее глотку, угрожая утопить ее; словно буря, это несло ее во всех направлениях, выдавливая само дыхание из ее легких; словно лавина это угрожало сломать ее. Это было словно все им подобное — и ничем подобным им.

Это была Сила.

Потом ей показалось что кто-то заговорил, тихим, знакомым голосом, источник которого она не могла определить.

«Уходи.» — сказал он. «Не сражайся с ним. Сделай вдох и нырни в него.»

«Нет! Я могу это контролировать, могу его использовать, направлять…»

«Или — ты можешь умереть.»

Баррисс чувствовала заботу и участие в этом голосе, и на каком-то уровне, в глубине своего разума она знала что тот прав. Когда она сделала вдох и расслабилась в могучем течении — она узнала говорившего.

Учитель Ундули…

Баррисс обнаружила себя сидящей на кровати, моргающей словно она только что проснулась от глубокого сна. Ей не требовалось глядеть на комнатный хроно, чтобы узнать сколько прошло времени. Она сделала инъекцию боты в полдень. Сейчас она сидела в темноте.

Она встала подошла к окну, протерла его и посмотрела наружу. Слабого свечения силового купола было недостаточно чтобы скрыть звезды в чистом ночном небе над головой. Созведия прошли свое ночное путешествие наполовину; было около полуночи. Она… уходила… на двенадцать часов как минимум.

Уходила в место, где она никогда не была. Где, подозревала она, мало кто побывал. Если побывал вообще.

Она отвернулась от окна. Она чувствовала себя освеженной, словно крепко выспалась. Она не была голодна, не испытывала жажды; ни желания зайти в освежитель. Она улыбнулась. Память о ощущениях все еще была яркой, отпечатавшейся в ее разуме в великолепии света, звуков, запахов, вкусов и прикосновений…

Именно такой может быть ее связь с Силой. Именно такой она должна быть, всегда…

Она нахмурилась, чувствуя крохотную занозу в памяти. Изъян. Надвигающаяся на лагерь катастрофа. По сравнению с космическим величием того, что она только что испытала, это было ничем, совершенно незаметно перед громадой целого; но все же он существовал — как и прочие бессчетные изъяны. И она знала, что хоть в целом они и необходимы, и полностью их не устранить — в некоторых случаях отдельные прорехи можно и должно исправить.